Хроники Нарнии Том 1 - Страница 130

130

— Ах, вот как! — глаза короля Луна засияли. — Об этой части ваших приключений я еще не слышал.

И Аравис тут же поведала о ней. Раньше Кору хотелось, чтобы все узнали эту историю, но он понимал, что самому рассказывать ее нельзя. Сейчас же он не испытал того удовольствия, которое предвкушал. Слушая рассказ Аравис, он чувствовал себя не в своей тарелке. Довольно глупым, по сути дела, был его поступок. Но отец очень обрадовался тому, что узнал. И в течение нескольких последующих недель рассказывал его историю всем и каждому столько раз, что Кору уже хотелось только одного — чтобы того происшествия не было.

Затем король обратился к Бри и Хвин и приветствовал их с неменьшей учтивостью, чем Аравис. Он задал им много вопросов об их семьях и о том, где они жили в Нарнии до того, как попали в плен. Лошади испытывали некоторое стеснение и отвечали ему немногословно — они еще не привыкли говорить на равных с людьми, то есть с людьми взрослыми. Разумеется, Кор и Аравис были не в счет.

Вскоре к ним присоединилась королева Люси, вышедшая из замка. Король Лун сказал Аравис:

— Дорогая, она — добрый друг нашего дома и обещала присмотреть вам подходящие апартаменты. Она сможет сделать это лучше, чем кто-либо из нас.

— Не угодно ли пройти и посмотреть их? — спросила Люси после того, как расцеловала Аравис.

Они очень понравились друг другу и вскоре уже шли рядышком, обсуждая, как обставить спальню Аравис, и каким должен быть будуар Аравис, и какие надо ей пошить платья', и всякие прочие вещи, что так интересуют девчонок.

После ленча, который был сервирован для них на террасе (холодная птица, холодный пирог с дичью, вино, хлеб и сыр), король Лун взъерошил волосы, глубоко вздохнул и промолвил:

— Вот досада! У нас на руках все еще та жалкая тварь, этот Рабадаш. Надо решить, что же с ним делать.

Справа от короля сидела Люси, слева — Аравис. Рядом расположились Дар, Перидан, Корин и Кор, а напротив — король Эдмунд и лорд Даррин.

— Ваше величество имеет полное право отрубить ему голову, — сказал Перидан. — Разбойничий налет ставит его нй одну доску с наемными убийцами и бандитами с большой дороги.

— Это верно, — согласился Эдмунд. — Но всякий мерзавец еще может исправиться. Даже предатель. Я знаю одного такого.

И при этих словах он погрузился в задумчивость.

— Убить Рабадаша — значит, дать повод для открытой войны с тисроком, — сказал Даррин.

— На тисрока мне плевать, — ответил король Лун. — Сила его — в бесчисленных полчищах, а бесчисленным полчищам никогда не переправиться через пустыню. Но мне не нравится хладнокровно убивать людей, даже если это бандиты и предатели. Если б мне случилось снести ему голову в бою, я бы испытал величайшее облегчение. Но казнить его сейчас — это совсем другое дело.

— Я бы посоветовала вам, ваше величество, — сказала королева Люси, — испытать его еще раз. Отпустите его на свободу, связав обещанием, что впредь он будет вести себя честно. Может быть, на этот раз он и сдержит слово.

— Да, сестра, бывает и так, что даже обезьяна оказывается честной, — произнес Эдмунд. — Но, клянусь Львом, если он нарушит слово, то дело может дойти до того, что один из нас снесет другому голову в поединке.

— Тем не менее имеет смысл попробовать, — подвел итог король Лун и тут же обратился к одному из слуг:

— Приведи-ка сюда нашего пленника, дружок.

И вот перед ними предстал закованный в цепи Рабадаш. Глядя на него, можно было подумать, что он провел ночь в зловонном подземелье без воды и пищи. На самом-то деле его заперли во вполне обустроенной комнате и подали превосходный ужин. Но так как он был в подавленном настроении, то совсем не прикоснулся к пище и провел всю ночь, бегая по комнате, от ярости топая ногами, рыча и проклиная всех и вся. Естественно, теперь он выглядел не лучшим образом.

— Нет необходимости объяснять вашему высочеству, — обратился к нему король Лун, — что как обычаи всех народов, так и требования разумной политики дают нам право отрубить вам голову. И, клянусь честью, ни один смертный не заслуживает этого в такой мере, как вы. Тем не менее, принимая во внимание вашу молодость и то Дурное воспитание, которое вы, по-видимому, получили в стране рабов и тиранов и которое не сформировало в вас ни истинного благородства, ни справедливости, мы готовы отпустить вас, не причинив вам никакого вреда, но с некоторым условием. Первое — вы никогда...

— Да будьте вы все прокляты, псы-варвары! — брызгая слюной, закричал Рабадаш. — Вы что же, думаете, что я выслушаю ваши условия? Тьфу! Вы мне тут столько наговорили о воспитании и еще не знаю о чем! Конечно, легко говорить всякую гадость, если человек в цепях и не может дать должного ответа. Ха! Снимите с меня эти подлые оковы, дайте мне меч — и тогда посмотрим, у кого хватит смелости так говорить со мною!

Чуть ли не все вельможи повскакали на ноги, а Корин крикнул:

— Отец! Можно, я с ним побоксирую? Пожалуйста!

— Тихо! Ваши величества! Господа! — сказал король Лун. — Неужели вы все так несерьезны, что не можете должным образом слушать выходки этого шута? Сядьте на место, Корин, а то мне придется удалить вас из-за стола! А вас, ваше высочество, я снова прошу внимательно выслушать наши условия.

— И слушать не желаю условий от варваров и колдунов! — заявил Рабадаш. — Вы не смеете коснуться даже волоска на моей голове. За каждый удар, что падет мне на голову, вы заплатите океанами крови нарнианцев и арченландцев. Ужасна месть тисрока! Только посмейте убить меня — и на северные страны обрушатся потоки огня, а самих вас ждут такие пытки, что повесть о них будет устрашать мир и тысячи лет спустя. Берегитесь! Берегитесь! Удары Таша падут на вас с небес!

130