Хроники Нарнии Том 1 - Страница 34

— Я не спрашиваю тебя, что ты будешь делать, — прервал его Лев. — Я спрашиваю: готов ли ты?

— Да, сэр, — отвечал Дигори.

На миг в голове его вспыхнула безрассудная мысль сказать Льву: “Я постараюсь помочь вам, если вы дадите обещание помочь моей маме”. Но, к счастью, он вовремя сообразил, что Лев — не то существо, с кем можно торговаться. Но, когда он говорил “да”, то думал о своей матери, о великой надежде, которой он жил все эти часы и которая сейчас вдруг покинула его. Поэтому в горле у него застрял комок, на глазах выступили слезы, и, не удержавшись, он выпалил:

— Ну пожалуйста... прошу вас... если можете, то дайте мне что-нибудь, чтобы вылечить мою маму...

До этой минуты он не смел поднять голову и глядел на огромные передние лапы Льва и его чудовищные когти. Но теперь, в отчаянии, он забыл свой страх и поглядел ему прямо в глаза. И то, что он увидел, повергло его в изумление, какого он не испытал более за всю свою жизнь. Темно-рыжая голова склонилась так низко, что была почти возле лица мальчика, и — чудо из чудес — глаза Льва были полны огромных, сверкающих слез. И по сравнению с ними слезы самого Дигори были такими крохотными и тусклыми, что на какой- то миг ему показалось — Лев горюет из-за болезни его матери даже больше, чем он сам.

— Ах, сын мой, сын мой! — промолвил Аслан. — Я все понимаю. Горе твое велико. И в этой стране только мы с тобою знаем, что это такое — горе. Поэтому постараемся помочь друг другу. Мне сейчас приходится думать, как на сотни лет оградить мою Нарнию от бед. Колдунья, которую ты доставил сюда, рано или поздно вернется в Нарнию. Но нам не следует из-за этого впадать в отчаяние. Я хочу посадить Дерево, к которому она не посмеет приблизиться. Это Дерево будет охранять от нее Нарнию много сотен лет. Этому краю суждено долгое блистательное утро, и много воды утечет, прежде чем первые тучи омрачат солнце. И ты должен доставить мне то семя, из которого я смогу вырастить такое дерево.

— Да, сэр.

Он еще не знал, как это сделает, но чувствовал, что должен сделать. Лев глубоко вздохнул, еще ниже склонил к нему голову и подарил мальчику свой львиный поцелуй. И Дигори сразу ощутил прилив новых сил и отваги.

— Милый мой сын, — сказал Аслан. — Сейчас я расскажу тебе, что ты должен делать. Повернись и погляди на запад. Скажи мне, что ты там видишь?

— Я вижу там страшно высокие горы, Аслан, — отвечал Дигори. — И утес, с которого спадает эта река — огромный водопад. А за этим лесом видны зеленые вершины, поросшие лесом. За ними гребень еще более высокой горной цепи — отсюда она кажется почти черной. А еще дальше — очень далеко — огромные снежные горы, которые сошлись вместе и тянутся высоко в небо — как на тех картинках, где изображены Альпы. Ну, а за ними уже ничего не видно, только небо.

— Ты все разглядел правильно, — сказал ему Аслан. — Там, где река падает с утеса, проходит граница Нарнии, и как только ты поднимешься на этот утес, ты покинешь Нарнию и вступишь в Западный Дикий Край. Тебе предстоит пройти через все горы и идти до тех пор, пока не найдешь потаенную горную долину, где будет глубокое озеро. Эта долина со всех сторон окружена стеной ледяных гор. У дальнего края озера стоит высокий зеленый холм. На вершине холма — сад, а посреди сада растет Дерево. Сорви яблоко с этого дерева и возвращайся ко мне.

— Да, сэр, — снова повторил Дигори.

Он совершенно не представлял себе, как подняться на этот утес, а потом проложить себе путь через горы. Но он не хотел говорить об этом — он боялся, что его слова будут приняты за попытку отказаться под благовидным предлогом от трудного задания. А вслух он произнес:

— Я надеюсь, Аслан, что ты не спешишь. Потому что я не смогу быстро дойти туда и вернуться.

— Маленький Сын Адама, у тебя будет помощник, — сказал Аслан.

И он обернулся к Лошади, которая в продолжение всего разговора стояла рядом, помахивая хвостом, будто отгоняла мух, и вслушивалась, склонив голову набок, как будто речь шла о вещах, трудноватых для ее понимания.

— Дорогая моя, — обратился к ней Аслан, — не хочешь ли ты стать Крылатой Лошадью?

И все увидели, как Ягодка тряхнула головой, раздула ноздри и легонько притопнула задней ногой. Это ясно показывало, что ей очень хотелось стать Крылатой Лошадью. Но она сказала:

— Пожалуйста, Аслан, если ты этого хочешь... если ты именно это имел в виду... Но я не понимаю, почему это должна быть я... ведь я, сказать по правде, не очень-то умная Лошадь...

— Будь отныне крылатой! И стань прародительницей всех Крылатых Лошадей! — взревел Лев таким голосом, что содрогнулась земля. — Имя тебе будет Летунья!

Лошадь испугалась — точно так же, как испугалась бы в прежние несчастливые дни, когда ее запрягали в кэб. Потом встала на дыбы. И потянулась головой назад, как будто мухи кусали ее спину, и она силилась прогнать их. Плечи начали вспухать, а потом из них прорезались крылья, которые на глазах у всех расправлялись и росли — больше, чем у орла, больше, чем у лебедя, и больше, чем у тех ангелов, которых рисуют на церковных витражах. Перья были каштанового цвета и отливали на солнце красной медью. Вот Лошадь широко взмахнула крилями и подскочила вверх, пронеслась на высоте двадцати футов над головами Аслана и Дигори, заржала и кувыркнулась вверх ногами. Выровнявшись, она описала в воздухе широкий круг и, быстро снизившись, стала на землю всеми четырьмя копытами. Приземление, надо признать, получилось довольно неуклюжее, но она выглядела, хоть и удивленной, но чрезвычайно довольной.